ERMENI HABER AJANSI

Политолог, доктор социологических наук, профессор Южного федерального университета Максим Васьков для русскоязычного информационного агенства ''Newofront.info’’ опубликовал весьма примечательную  и интересную статью, где дал объективную и всестороннюю оценку  нынешним  русско-турецким отношениям.

Статья охватывает тот период, когда в русско-турецких отношениях намечается ''потепление'', после кризиса   связанного с уничтожением турецкими ВВС российского Фронтового бомбардировщика Су-24.

По мнению автора статьи  безусловно, перспективы развития отношений с Турцией нельзя игнорировать, но не стоит впадать и в эйфорию. У сторон есть несколько аспектов отношений, которые амбивалентны и содержат в себе как определённые перспективы, так и ещё более определённые угрозы, которые будут актуализироваться уже в достаточно близкой перспективе.

Вот что пишет  в частности Васьков в своей статье:

''В России принято говорить о многовекторной политике и евразийских проектах, которые требуют хороших отношений и взаимодействия с Турцией. Такая политика напоминает шахматный гамбит, при котором идёт калькуляция уступок с последующими тактическими или, если повезёт стратегическими выигрышами. После кризиса, связанного Су-24М ВКС России, произошли события, связанные с попыткой государственного переворота в Турции в ходе которого российская сторона оказала ряд ценных услуг лично Реджепу Тайипу Эрдогану. Отношения быстро потеплели, и речь пошла о демонстративно близком сотрудничестве и даже мечтах о более серьёзном и глубоком военно-политическом альянсе.

Потепление» отношений с Турцией и «стратегическое партнёрство» реализуются в нескольких внешнеполитических контекстах, которые могут измениться в неблагоприятную для России сторону и в этой связи отношения с Турцией носят скорее проектно-ситуационный, а не долгосрочно-стратегический характер.

Первый контекст —  это отношения Турции с США и России с США. У наших стран отношения с США носят конфрантационно-негативный характер, но по различным основаниям и с различной динамикой. Турция, член НАТО и как страна остаётся стратегическим партнёром США, проблема лично в Реджепе Тайипе Эрдогане, сохранении США в качестве запасной фигуры такого политика как Фетхуллах Гюлен, несмотря на все разговоры о его возможной выдаче и политика США в отношении курдов. Системный вопрос здесь это отношение США и курдов, но здесь скорее опасения и ожидания Турции ухудшение ситуации, чем реальная политика США по раскачке курдского вопроса в самой Турции.

Для России американский контекст тоже играет важнейшую роль в мотивации внешней политики. Именно в этом контексте покупка Турций комплекса С 400 воспринимается как эпохальная победа над США. Отчасти это так, но лишь отчасти и об эпохальности говорить не приходится. Ключевым фактором этой сделки является не отношение Реджепа Тайипа Эрдогана к России, а желание демонстративно эмансипироваться от США, показать внутри турецкому потребителю свою силу и независимость.

Другой контекст — это отношения с Украиной и желание укрепить альтернативные источники поставки российского газа в Европу. В контексте отношений с Украиной, Турецкий поток укрепляет положение России как страны экспортёра, будет меньше зависимость от капризов украинской стороны. Но в данном случае, только украинской. У Турции есть свой украино-российский контекст, и он не может радовать российскую сторону. Это вопрос Крыма и крымских татар, рассматриваемых в Турции как часть глобального пантюркистского или неоосманского проекта, который нацелен практически на все тюркские народы, живущие в России. В логике пантюркистского, неоосманского проекта Россия для Турции – это исторический противник и объект для экспансии с опорой на этническую религиозную близость к Турции ряда народов России, а вовсе не союзник или партнёр.

Неуважение со стороны Турции суверенитета России над Крымом и поддержка со стороны Турции сепаратизма и антироссийских настроений среди крымских татар. Основные смыслы выступления Реджепа Тайипа Эрдогана «Аннексию Крыма Турция не признала и не признает». Отметим агрессивную риторику турецкого лидера по отношению к России, не нейтральные формулировки в виде присоединение Крыма, а именно аннексия. Следующий тезис, Крымские татары — это важный элемент связей между нашими странами. Турция продолжает считать своим приоритетом защиту прав крымских татар, сохранение их национальной идентичности. Но как мы можем судить это контекст отношений не между Турцией и Россией, а между Турцией и Украиной. Добавим, то есть, по сути, Турция не признавая суверенитет России в отношении Крыма и жестко поддерживая украинскую позицию, заявляет о намерении вмешиваться во внутренние дела России и пытаться повлиять в своих интересах на государственную политику России путём раскачивания определённой этнической группы – крымских татар. Здесь очевидно, что татары для Турции и лично Реджепа Тайипа Эрдогана часть пантюркистского или неоосманского проекта и повод для вмешательства во внутренние дела России при благоприятных для Турции обстоятельствах. Речь не идёт о политике Турции сохранять культурные связи с крымскими татарами, но с пониманием отнестись к тому, что развитие крымско-татарского народа связанно с лояльностью российской государственности.

Здесь необходимо не забывать и о существующей для России опасности пантюркистских настроений и создания сетевых структур Турции в российских регионах. Народам России предлагается совершенно другая форма идентичности, основанная на тюркском происхождении и исламе, чем российская гражданская политическая идентичность. Для поддержки данной политики Турции создаются сетевые структуры, которые, как показывает опыт конфликтов на Кавказе в 1990-е годы, очень быстро переходят к антироссийской пропаганде, а затем к военно-политической мобилизации. Получить такое наполнение данные структуры могут, если в России реализуется сценарий, связанный с политическими осложнениям и ослаблением центральной власти.

Турецкий поток не только благо, но и опасность для России. Она состоит в том, что при ухудшении отношений с Турцией данный проект становится удобным инструментом для шантажа России. Доходы от транзита и закупаемый по хорошей цене из России газ, это конечно приятно. Но, эти доходы не будут для Турции критически важными и системообразующими, так же как и закупки газа у России для себя. В случае России ситуация другая. Конфликт с Украиной и его газово-нефтяная составляющая, очень надолго. Две ветки Северный и Турецкий поток уязвимы, причём, большая степень уязвимости это именно южное направление. Угрожать перекрытием потока экспорта и тем, что это в любом случае негативно скажется на репутации России, перспектива, к сожалению, вполне возможная. Так же это и инструмент для возможного шантажа Европейского Союза, для которого поставки российского газа остаются стратегически важными. Вспомним, действия и заявления Реджепа Тайипа Эрдогана во время миграционного кризиса, политика давления и фактического шантажа в Турции вполне приемлема.

Следующая болевая точка это Сирия. Действия Эрдогана против курдов не является критически важным вопросом для России, но что мы скажем на его действия против Башара Ассада. Опасность прямого столкновения России и Турции в Сирии и ограниченность возможностей России идти на уступки Турции в ущерб Башару Ассаду объективно существует. Случаев достаточно много, например, столкновения в районе Идлиба и т.п. Эрдоган и Ассад давно уже, мягко говоря, не друзья, но Россия поддерживает Ассада, у которого нет большого стремления терпеть нарушение Турцией суверенитета своей страны.

Политика Турции персонифицирована на одном человеке, режим Р. Эрдогана внутренне нестабилен. Доказательства этому попытка военного переворота со стороны по сути светской и кемалистской армии Турции, сохраняющееся в военной среде недовольство, поражения партии Эрдогана на местных выборах. Как повернуться события дальше, и какое отношение будет к российским проектам у иных политических сил, да и у самого Реджепа Тайипа Эрдогана в дальнейшем, это поле для гаданий и прогнозирования, но без достоверной информации. Однако гамбит, как игровая комбинация требует пожертвовать или уступить чем-то для обеспечения стратегического преимущества в дальнейшем.

Учитывая обозначенные вопросы, «уступки» для обеих сторон достаточно болезненными. Что, значит для Эрдогана пожертвовать своими амбициями относительно Крыма и если не прямым признанием суверенитета России, то своей политикой в отношении крымских татар подержать стабильность политической ситуации у нас? Значит много, это и ухудшение отношений с Украиной, и что самое для режима Эрдогана опасное, это коррозия неоосманского проекта. С другой стороны, готова ли Россия ради укрепления отношений с Эрдоганом пойти на действия негативные для Ассада. То же скорее всего нет, тогда зачем там воюем осложняя свои отношения с США, ЕС и Израилем? Отношения и совместные проекты у России и Турции безусловно будут, но при этом не должно быть не эйфории не завышенных ожиданий. Нужно помнить о фундаментальных противоречиях и ситуационном политическом контексте сближения, который основан в основном на внешнем факторе, связанном с США и их глобальной политикой, которой по своим причинам недовольны и Россия, и Турция''.